Кубофутуристический пейзаж с танцующей парой. «Июль. 1921»

В композиции представленной работы прослеживается не только стремление расколоть пространство листа, уничтожив целостность сложными геометрическими фигурами, но и простое его деление на части, создание планов. Дерево, находящееся практически в центре композиции, так же, как в картине Юрия Павловича Анненкова «Адам и Ева», делит кубофутуристический пейзаж на практически равные части, оно статично и крепко, является «якорем», несколько сдерживающим движение фигур. На фоне простого деления пространства, первый план разворачивается нам навстречу полукружием веера повторяющихся, увеличивающихся крыш (одна из крыш даже с открытым чердачным окном, почти незаметным за фигурами пары, движущимися в танце и одновременно застывшими). Пренебрегая цветовым решением и повторяя линии «сколов» на гранях, видятся чётко нарисованные линии сгибов, по которым можно было бы сложить рисунок — он делится на практически равные квадраты, напоминающие складную коробочку, донцем которой является самый центр.

Все работы Юрия Павловича пронизывает раздробленность фигур, собранных в единую сложную композицию. Крупные острые грани плоскостей в портретах и дребезжащие мазки, имитирующие необычную декоративную фактуру в некоторых живописных работах («Венеция», 1930 г.), демонстрируют плоскостную декоративную манеру, соответствующую нашему рисунку. С работами Юрия Анненкова также сближает использование графической карандашной основы и наличие «точки кристаллизации» на пересечении диагоналей, а знакомый приём затемнения и подсвечивания граней на стыке фигур является личной «подписью художника», проявивший себя в полной мере и в графике, и в живописи. Общие сложные окатанные и зашлифованные формы фигур кроны дерева на нашем рисунке практически полностью совпадают с картиной «Адам и Ева» (1918 г.), на которой также можно видеть мотив сочетания «центрального дерева» и узкой торцевой стены дома с одиноким окошком. Необходимо отметить, что образ узкой стены дома с одиноким окном и столь же одиноким деревом в центре композиции является отсылкой к работе А. Модильяни «Средиземноморский пейзаж» (1918 г.), исполненной тремя годами ранее нашего рисунка. Изображение лиц фигур на нашей композиции в виде цветового пятна имеет аналогии в эскизах декораций Юрия Павловича Анненкова, что позволяет сделать предположение, что перед нами предварительный рабочий эскиз декорации. В пользу этого суждения также свидетельствуют легкость исполнения, небольшой формат и неровные края работы.

Атрибуция настоящей работы как выполненной Юрием Анненковым подтверждается также характером почерка подписи в правом нижнем углу рисунка. На лицевой стороне отчётливо видна дата (…1921.) с безусловно схожим с рукой Анненкова написанием цифр и характерной для его подписей точкой после написания года (Paris, 1912.). Графический примитив и здесь нашёл своё место в творчестве художника. Играя с освещением, можно различить едва заметные буквы: «Ю.А.» Вспоминая времена кровавого-большевистского террора, мы вполне можем оправдать человека, стёршего инициалы автора, опасно близкого к «демону революции» Троцкому. Простая резинка спасла не только владельца нашего рисунка, но и саму замечательную работу гениального художника Юрия Павловича Анненкова. В связи с упомянутой опасностью имени Анненкова для жителей страны Советов и в том числе для коллекционеров его творчества, позволю себе напомнить карикатурный портрет Джугашвили, исполненный Юрием Анненковым в 1940-х годах, поражающий своей ужасающей честностью и язвительностью и сопоставимый разве только с работами Пабло Пикассо.